###Олег Кузнецов: Благодарен за шанс, предоставленный Лобановским! ###

Кузнецовых в футболе было много, но Олег Кузнецов — самый-самый. Игрок-боец, мощный в единоборствах.

Восемь лет своей блестящей карьеры он отдал киевскому «Динамо» став обладателем Кубка кубков УЕФА, серебряным призером чемпионата Европы, по три раза выигрывал чемпионаты СССР и Шотландии. Сейчас Олег Владимирович, которому сегодня исполняется 49 лет, тренирует юношескую сборную Украины. Присоединяемся к многочисленным поздравлениям поклонников его таланта и предоставляем возможность вспомнить его славный путь в большом футболе.

— Когда в 75-м году «Динамо» (Киев) впервые выиграло Кубок кубков, вам было 12 лет. Вы смотрели матчи этого турнира?

— Нет, ни одного. Я в футбольную секцию пошел-то в 10 лет, в те годы раньше нельзя было. Да и особо не следил за киевским «Динамо». Потому что отец (он родом из России) болел за московский «Спартак». И на подсознательном уровне я симпатизировал «Спартаку» больше. Меня пригласили в Киев, а я колебался, тянул время: соглашаться или остаться в черниговской «Десне», где выступал в основном составе.

Футболисты, которые прошли школу высшей лиги, меня отговаривали: «Учти, ты едешь в «Динамо» играть за дубль. За него выступают ребята, которые почти все привлекаются в разные юношеские сборные, с ними придется выдерживать конкуренцию. А в основной состав не пробиться, там игроки сборной Союза — Бессонов, Балтача, Журавлев». Впрочем, рассудив, что в «Динамо» дважды не приглашают, я решил ехать в Киев.

— Как это воспринял отец?

— Симпатии у него, скорее, раздвоились. Когда играли «Динамо» и «Спартак», болел за киевлян, а в остальных играх — за «Спартак».

В конце 82-го мы с отцом прибыли в Киев, зашли в кабинет к Лобановскому. 10-15 минут общения с тренером — и все точки над «i» были расставлены, все сомнения улетучились. У Валерия Васильевича была такая аура, что он убеждал, даже когда был немногословным. «Не волнуйся, — сказал он, — мы тебя берем, мы же не просто так тебя приглашаем. Долго за тобой смотрели. Даем тебе шанс, все теперь зависит только от тебя».

— Начинали в «Динамо», будучи не совсем уверенным в себе?

— Ну почему? Я реально знал свои возможности и силы. Звездной болезнью никогда не болел. Одновременно со мной в клуб пришли Саша Заваров и Вася Евсеев. Их пригласили в основной состав, но все равно мы тренировались вместе, рядом.

В 83-м после Нового года вышли на первую тренировку на сборах — человек 40. Основной состав — налево, дубль — направо. Я посмотрел на игроков основы — ничего заоблачного в них не увидел, такие же футболисты, как и мы, ну, может, чуть-чуть лучше. И стал стараться выглядеть не хуже, достичь их мастерства.

На тот момент главным тренером киевского «Динамо» по настоянию Валерия Лобановского, который возглавил сборную СССР, назначили Юрия Андреевича Морозова.

— Отзывы о Морозове в пору его пребывания на посту главного тренера в «Динамо» были не самые лестные, но именно благодаря ему вас стали привлекать в основной состав...

— И не только меня — Александра Заварова, Павла Яковенко, Михаила Михайлова, Алексея Михайличенко... Человек пять-шесть.

— То есть легендарная команда, завоевавшая Кубок кубков, формировалась при Морозове. Это, кстати, всегда подчеркивал Лобановский...

— В 83-м «Динамо» неудачно начало сезон, и Юрию Андреевичу пришлось делать глобальную перестройку, подключать новых футболистов. С этим проблем у Морозова не было, он не признавал никаких авторитетов, умел работать с молодежью. А еще тасовал состав туда-сюда, никто не знал, кто на каком месте будет играть.

Может, у него не было такого авторитета, как у Лобановского, после которого очень тяжело прийти и наладить игру. Как мы говорим: есть тренеры-диктаторы и тренеры-демократы. Не хочу сказать, что Морозов плохой, но он, конечно, мягче, чем Валерий Васильевич, спускал какие-то нарушения игрокам в быту.

— В 84-м вернулся в «Динамо» Лобановский — и все равно 10-е место. А потом взлет. За счет чего, на каком горючем?

— Если проанализировать период с 85-го по 90-й, то мы практически шесть лет играли в одном составе. Сложилась обойма из 15-16 человек, которая менялась в зависимости от травм, от перебора карточек. Накапливали опыт. Подбирались игроки — Игоря Беланова, например, взяли. Тренировочный процесс у Лобановского совсем иначе проходил, упражнения другие. Поэтому, естественно, нужно было время, чтобы достичь результата. И уже в следующем году мы были первыми в чемпионате Союза.

— С каким настроением «Динамо» вступало в бой за Кубок кубков? Были честолюбивые планы?

— Задачу обязательно выиграть Кубок кубков никто перед нами не ставил. Просто хотели достойно выступить, тем более что все шло по нарастающей. Наверное, самая тяжелая игра была первая — в 1/16 с голландским «Утрехтом» в гостях. Они сразу же навязали нам прессинг, заставили ошибаться, поскольку опыта международных встреч у нас не было. За два года мы провели только две игры на европейском уровне — с французским «Лавалем» в Кубке УЕФА: 0:0 — в Киеве и 0:1 — в гостях. Эту команду сейчас мало кто помнит.

Голландцы выиграли — 2:1. Я опекал Ван Луна, крепыша ростом под два метра, — вся игра на нем строилась. Длинная передача — он борется за мяч или сбрасывает. Вначале было тяжеловато, потом подстроились: Лобановский подсказал, что надо делать. Сейчас игра в основном «в линию», а мы тогда играли с задним защитником. Меня подстраховывали сзади Балтача или Бессонов.

Свой гол Ван Лун забил после Крюйса — 2:0, я не смог ему помешать. В конце игры Демьяненко подключился в атаку и один мяч отквитал. А в ответном матче голландцы уже на восьмой минуте первыми забили гол, но Блохин тут же счет сравнял, а Яремчук, Заваров и Евтушенко довели результат до 4:1.

— Президент «Утрехта» воздал киевлянам должное: «Если вы способны так играть всегда, то не удивлюсь, когда увижу вашу команду в финале». Как в воду глядел...

— В 1/8 нам противостоял румынский клуб — «Университатя». После ничьей на чужом поле (2:2) в ответном матче в Киеве мы уже к 13 минуте вели 3:0 (голы — Рац, Беланов, Демьяненко). Потом уже доигрывали со спокойной душой.

— И вновь заслужили высокую оценку, на этот раз от тренера румын: «Поверьте, я не считаю свою команду такой уж слабой, но до того уровня, который показало киевское «Динамо», нам еще нужно дорасти. Неплохо зная европейский футбол, могу засвидетельствовать, что вашей команде вполне по силам выиграть континентальный трофей»...

— А с австрийским «Рапидом», с которым мы встретились в четвертьфинале, у нас вообще проблем не было — 4:1 в Вене и 5:1 в Киеве. Дала результат та кропотливая, временами нудная работа, которую проводил Лобановский. Мы еще в играх с румынами это почувствовали. Тренировки, может, были не такими интересными в плане эмоциональном, но очень полезными за счет повторения каждый день. Мы знали на неделю вперед, какие у нас будут упражнения.

Один из принципов работы Лобановского — прессинг. Многие команды отрабатывают его годами, и ничего у них не выходит, а у нас получилось за год. Взаимодействие между игроками было доведено до автоматизма. Понимали друг друга даже не с полуслова — с одного взгляда.

— Никто не роптал, не бурчал?

— У Лобановского особо не побурчишь. Недовольство (собой) надо высказывать на скамейке. К матчам с «Рапидом» мы готовились разными группами. Меня в январе впервые взяли в сборную, и я с другими динамовцами отправился на Канарские острова на сборы, где мы готовились три недели. Остальные игроки тренировались в «Динамо».

В феврале сборники поехали в Мексику. Насколько я знаю, Лобановский очень переживал, что мы тренируемся раздельно, ведь в сборной — одна подготовка, а в «Динамо» — другая. Потом начался чемпионат Союза, мы вместе собрались на три-четыре игры.

Первый матч был в Тбилиси с местными динамовцами. В первом тайме Заваров открыл счет, а во втором после прострела Валерия Газзаева я забил в свои ворота. Лобановского с нами не было. Он встречает нас в аэропорту и говорит так, чтобы я слышал: «Как сыграли? Кто голы забил?». Ему отвечают: «Заваров и Кузнецов». — «А, так вы выиграли 2:0. Молодцы! Очень хорошо!».

Сразу же после Тбилиси отправились в Вену. У австрийцев была неплохая команда. Они создали вначале очень много моментов у наших ворот. Счастье, что не забили. В первом тайме сыграли по нулям. Во втором мы более или менее раскочегарились, нам немного повезло: забили парочку шальных мячей. В итоге — 4:1. После крупного домашнего поражения австрийцы приехали в Киев обреченные, и мы их добили — 5:1.

Дальше — полуфинал с «Дуклой». В Киеве мы довольно легко их обыграли — 3:0. В Прагу ехали уверенные в себе. У них особых моментов не было, шансов — никаких. Когда Беланов забил с пенальти, мы вообще успокоились. Им удалось лишь сравнять счет.

— Каким образом такой середнячок, как «Дукла», попал в полуфинал?

— Почему бы и нет? В то время не все элитные клубы западных стран относились к Кубку кубков серьезно. Поэтому было очень много команд из стран Восточной Европы — румыны, чехи, югославы... И если им попадалась в соперники команда из Советского Союза, они играли с удесятеренной энергией. Настраивались на нас, как на врагов, как на оккупантов. И это было хуже всего.

После событий 56-го года, когда в связи с «политическими беспорядками» в Венгрию были введены советские танки, с особым ожесточением против нас играли футболисты этой страны, мстили за то, что Советский Союз их насильно, за руку, привел в социалистический лагерь. На поле могли больно ущипнуть, ударить исподтишка, плюнуть в лицо. Для них это было в порядке вещей. Лобановский напоминал, что провокации будут постоянно.

— Не поддавались на них?

— Ну, когда как. Мы ж тоже можем, но по-другому. Можно лицом к лицу встретиться так, что мало не покажется.

— Это расхолаживало провокаторов?

— На землю их чуть-чуть опускало, естественно.

— Был мандраж перед финалом с «Атлетико»?

— Особенного — нет. Костяк футболистов состоял из молодых ребят, по 22-24 года — Рац, Яремчук, Заваров, Яковенко, я. Мы думали: дошли до финала — уже хорошо. Если даже не выиграем, у нас впереди еще 7-10 лет футбольной карьеры, где-то еще будут возможности отличиться. Но Лобановский, естественно, настраивал только на победу. Никто нам не мешал. Самое главное, что он оградил нас от коммунистических «накачек», когда руководители делегации, которые с нами ездили, перед матчем заходили в раздевалку и призывали: «Вы должны выиграть — за Родину, за партию!».

Скажу, забегая вперед. Когда взяли Кубок кубков, это была, наверное, радость только для Киева и для Украины. В Союзе нашу победу восприняли достаточно сдержанно, особенно в Москве. Прилетаем в столицу после финала, а в аэропорту нас встречают два человека из Спорткомитета...

Никто не скрывал: было противостояние Украины и России, Киева и Москвы, киевского «Динамо» и московского «Спартака». Вот если бы какая-нибудь московская команда выиграла Кубок кубков, ликование было бы всесоюзного масштаба.

— Яковенко говорил, что быстрый гол Заварова на шестой минуте «пригасил спесь, которая на предматчевой разминке читалась в глазах у ведущих футболистов испанского клуба»...

— В принципе, да. Гонор у них был, но мы быстро поставили их на место. «Атлетико» считалось фаворитом. Наших соперников поддерживал полный стадион испанских болельщиков. Французов на трибунах было немного, они к командам относились нейтрально.

— Интересно, как менялось настроение Лобановского по ходу матча?

— В перерыве подсказ был такой: «Все идет нормально. Продолжайте. Игра дается». Указал некоторым игрокам на отдельные ошибки. Сколько я помню, за всю мою карьеру он всего лишь два-три раза повышал голос, мог что-то такое высказать.

— Перед игрой с «Атлетико» он вызывал игроков для индивидуального разговора?

— Не помню такого. Все и так было ясно. Решения обычно принимал тренерский совет, на который, если возникали спорные ситуации, могли пригласить трех-четырех футболистов и спросить: «Кого вы хотите видеть в числе 11-ти?». Но это было так, для ознакомления. Окончательное решение всегда принимал Валерий Васильевич.

— Трагедия в Чернобыле как-то на вас отразилась?

— Об аварии мы не знали и ничего не чувствовали. Только когда в Париж прилетели, услышали, как журналисты ужасались: «Чернобыль! Чернобыль!». Ходили люди с дозиметрами, замеряли радиацию. Насколько это серьезно, мы так и не поняли, потому что не владели всей информацией. Ну взорвалось что-то там, пыхтит.

После финала Кубка кубков прилетели в Москву. К нам привезли наших жен. Был недельный перерыв перед тем, как ехать на чемпионат мира в Мехико. Игорь Беланов пригласил нас погостить у него в Одессе. Потом мы отправились назад в Москву, а наши жены — в Киев. Домой вернулись только после чемпионата мира, где-то через полтора месяца.

— И наконец, осознали, что произошло в Чернобыле?

— У нас врач с дозиметром везде мерил. Запретил возле базы делать зарядку и прогуливаться. Сказал, что лес заражен. Мы туда больше не ходили. Зарядку делали только на поле — это была единственная мера предосторожности.

— Кто-то из футболистов рассказывал, что перед чемпионатом Европы 88-го года вы посетили храм, поставили свечки...

— Организованно, все вместе? Нет, исключено. Я знаю, что Ада Панкратьевна, жена Лобановского, перед ответственной игрой ходила в церковь, ставила свечки. А нас перед европейским или мировым форумом (не помню, каким) всей сборной повели в Мавзолей Ленина. Есть фотография, где мы засняты на Красной площади.

— Теперь этого стыдитесь?

— Наоборот. Это — история. В церковь мы все можем сходить, а кто из нынешнего поколения был в Мавзолее? Но тогда уже начиналась перестройка, и мы к этому мероприятию отнеслись спокойно. Особого подъема никто, я думаю, не испытал.

— Напомню: за выигрыш Кубка кубков вам дали по 500-600 долларов?

— Примерно столько. Причем из этой суммы надо было купить подарки работникам Спорткомитета, кому — значок или брелок, а кому — заграничный галстук или рубашку.

— Как отмечали победу?

— Особых празднеств не было. Чисто символически налили в кубок пять или шесть бутылок шампанского, заблаговременно закупленных нашими администраторами в Киеве. Пустили по кругу, досталось по глотку. А потом сели в автобус и всю ночь ехали до Парижа. Оттуда — в Москву.

— Жалко, что Суперкубок тогда не выиграли...

— С румынской «Стяуа» игра была равная. Зрителей на стадионе в Монако собралось мало — восемь с половиной тысяч. Все решило стандартное положение, которое использовал Хаджи. Мы играли в своем обычном составе, но удача от нас отвернулась.

— Вам как защитнику приходилось сталкиваться с суперфорвардами…

— По тем временам одними из лучших нападающих, против которых я играл, были Гарри Линекер, Марко ван Бастен... Но какое-то бессилие я испытывал, опекая Бергкампа. Это было в 92-м на чемпионате Европы в Швеции, где в подгруппе сборная СНГ (Союз Независимых Государств) играла с голландцами. Он был молодой, только начинал. А я тогда играл после травмы, до конца не восстановился. Бергкамп создал несколько моментов, за которые мне, нельзя сказать, что стыдно было, но неприятно.

— После «Динамо» был шотландский «Глазго Рейнджерс»…

— Вначале, наверное, я сожалел об этом, сам себя накручивал: куда ты, мол, едешь? В моем представлении Шотландия находилась где-то на краю света. Тем более были предложения и получше — в 88-м и в 89-м. Насколько я знаю, приглашали мюнхенская «Бавария», итальянские клубы, но это было нереально. Тогда ж только после 28 лет можно было выезжать за границу. Лобановский отпускал игроков постепенно, по одному: сначала — Заварова, затем — Раца... В 90-м дошла очередь и до меня.

Спрашиваю у него: есть ли на меня приглашения? И узнаю, что мной уже третий год интересуется «Глазго Рейнджерс». Я было заартачился, но Валерий Васильевич убедил в очередной раз: «Не дергайся, иди, раз зовут». Приехал туда, пожил, и оказалось, что Глазго — не самое худшее место в мире. Очень приличное впечатление город произвел.

— Шотландскую юбку надевать приходилось?

— Только один раз на Новый год, когда футболисты устроили карнавал.

— Понравилось?

— Смешно было. Я ее напрокат брал. Походил полчаса, сфотографировался в ней и сдал.

— Одно время вы были менеджером в киевском банке. Не хочется туда вернуться?

— Это был чисто коммерческий проект. Мне друзья предложили, когда я сидел без работы. Просто посмотреть: получится — не получится. Но, естественно, банковское дело не для меня. С бухты-барахты это тяжело. Учиться надо.

— Вы вроде бы не собирались становиться тренером...

— Не то чтобы не собирался. Приехал после Шотландии — особых предложений нет, отправился в Израиль играть за «Маккаби». Когда вернулся в Киев, позвали в ЦСКА-«Борисфен». Говорю: «Давайте я буду вначале работать без денег». А мне: «Зачем же без денег? Будешь помогать и получать то, что положено».

Потом втянулся в тренерскую работу, попал в обойму. А когда ты в обойме, уже легче, можешь выбирать. Был главным тренером ЦСКА, ассистентом у Алексея Михайличенко, когда он возглавлял киевское «Динамо». Мы с ним вместе прошли по жизни — играли в дубле, в основном составе «Динамо», в сборной, в «Глазго Рейнджерс». Живем рядом — соседи.

А в сборную Украины меня брал Леонид Буряк. Когда его сняли, пришел Олег Блохин. Говорит: «Оставайся, нет вопросов». В роли тренера попасть на чемпионат мира тоже интересно, не каждому такое выпадает.

— Почему у вас с Олегом Блохиным не получилось в Москве?

— Просто у хозяина команды пропало желание финансировать клуб. Не скажу, что мы бедствовали, но и не жировали. К тому же Блохина приглашал один генеральный менеджер, потом пришел второй, а заканчивал он уже при третьем. И все это отражалось на состоянии и на игре футболистов. Хотя не скажу, что сезон был особенно провальный: какие-то матчи удавались, какие-то — нет.

Мы шли в клуб на три года, поскольку за год же не сделаешь команду, но нам не дали доработать до конца. Команда после нашего ухода через год вообще развалилась. И оказалось, что ни Блохин, ни мы, его помощники, в этом не виноваты.

— Ваша дочь Екатерина Кузнецова — актриса. Расскажите о ней подробнее...

— Катя окончила Театральный институт имени Карпенко-Карого. Выиграла первый сезон проекта «Танцую для тебя». Снялась в нескольких сериалах, сыграла главную женскую роль в фильме «Самый лучший фильм 3D» с Гариком Харламовым. Последний год живет в Москве, больше снимается в России. Ей 23 года.

— Замужем?

— Нет, но у нее есть бойфренд. Они там вместе снимают квартиру. Сейчас Катя занята в нескольких проектах.

— Вы с супругой намеревались обвенчаться...

— Мы с женой успокоились по этому поводу. Я ей сказал: «Уже не тот возраст... Не волнуйся, вместе и так доживать будем».